Хроника одной жизни

1988 год

В понедельник четвёртого января (так совпало, что три дня нерабочими были) я в восемь часов, как договорено было, появился в зале дневного стационара, того, что напротив Лугани за железной дорогой. Тут же меня и прелестную молодую пациентку стационара увлекли в соседнюю комнату, где нас и обрядили в Деда Мороза и Снегурочку. В белой шубе с красным воротником и, на рукавах, с красными обшлагами, в белой шапке, понизу тоже отороченной красным, то ли в маске, то ли с наклеенными белыми усами и бородой, с толстой сучковатой палкой в руках, сопровождаемый милой снегурочкой примерно в таком же наряде, но в шубе приталенной, что сообщало ей некоторое изящество, я вышел в зал, и празднество началось. Естественно, с зажигания электрической гирлянды на большой ёлке под потолок, что стояла наряженная в углу ещё с конца прошлого года. Тридцать больных (в общем-то, это были большей частью люди здоровые, молодые, – женщины в основном, – страдавшие внешне никак не проявлявшимися недугами), да, тридцать больных, Троян, медсёстры и санитарки окружали её, и я басом поддельным предложил им огни на ёлке зажечь.

Я подал знак, все дружно гаркнули: «Ёлочка, зажгись!»

Но огни не вспыхнули и я скомандовал: «Громче!»

Гаркнули громче.

Но ёлочка опять не зажглась. «Ещё громче!» – потребовал я.

Крикнули изо всех сил – и ёлка заблистала переливающимися красочными огнями.

Я был в ударе, как никогда, говорил голосом основательным, балагурил, смешил. Обычно в компаниях я больше помалкиваю. Нехитрые шутки и розыгрыши, которыми гости занимают друг друга и общество, мне не кажутся, за редкими исключениями, слишком уж умными, хотя и я им смеюсь от души, но сам, не умея придумать ничего остроумного, не хочу банальности говорить. Тут же я вдруг почувствовал себя совершенно раскованным и даже находчивым, и, как мне казалось, всех веселил довольно удачно.

Ну а потом танцы – стихия моя – начались. Кто-то менял на проигрывателе пластинки, а я танцевал, танцевал без роздыха, танцевал по очереди, чтоб никого без внимания не оставить, со всеми дамами стационара – мужчин-то было раз, два и обчёлся, да и те предпочитали стоять. Я же в танцах обо всём забываю, они, как полёт (это не в первый раз говорю) увлекают, уносят меня. И сегодня не было исключения. Я очнулся от погружения в ритмическое движенье, в круженье лишь, когда пригласили к праздничному обеду. И тут я почувствовал, что сердце колотится бешено и не может никак успокоиться, и проникла в него неприятная боль.

На следующий день я зашёл к Траяну и пожаловался: «Дней десять уже до вчерашнего праздника я чувствовал себя превосходно, а вчера танцами настолько увлёкся, что в сердце закололо, и до сих пор в нём не проходящая боль». «Ничего, – утешил меня Троян, – мы в несколько дней вас от этой боли избавим».

И точно, дней через пять боль исчезла…

… Обед нам привозили из столовой инструментального завода, и этот столовский обед, как ни странно, был вкусен. Особенно хороши были оладьи, чуть сладковатые, пышные…

Раз от нечего делать я увязался с тремя пациентами, обычно ездившими за обедом. Мы погрузили в микроавтобус бидон для первого блюда, огромные кастрюли для гарнира и компота и кастрюлю поменьше для мяса или котлет, уселись на боковые сиденья, сестра-хозяйка села рядом с шофёром, и мы поехали… Охранник нас пропустил в ворота завода, машина подъехала к столовой с чёрного хода, мы занесли на кухню нашу "посуду", затем, наполненную, погрузили в микроавтобус и готовы были в обратный путь тронуться, как вдруг один из мужчин попросил шофёра чуть задержаться: «Мне к знакомому в цех забежать надо». Через несколько минут он возвратился с охапкой напильников, завёрнутых в плотную обёрточную бумагу, и стал показывать их нам. Тут были напильники всякого рода, плоские, квадратные, треугольные, полукруглые, круглые, с крупной насечкой и мелкой и разной величины – очень большие (длиной с мужскую руку), просто большие, средней величины и маленькие совсем – надфили. И все в нескольких экземплярах. Я завистливо взирал на это богатство. Вот бы мне такой инструмент! Не удержавшись, я шутливо спросил у него, не может ли он подарить мне по одному экземпляру. Коллега по доставке пищи ответил, что по одному экземпляру напильников предназначено его товарищам, а вот надфили он мне может дать. Я отказываться не стал. Так у меня четыре надфиля появились, плоский, квадратный, треугольный и круглый, которые мне хорошо двадцать лет прослужили при всяких поделках и мелких ремонтах. Всё большей частью приходилось делать руками своими, денег не то чтоб катастрофически нехватало, но и в избытке не было никогда.

… В январе Дима с Таней приезжали к нам в гости. Но о пребывании их в этот раз ничего не запомнилось.

… Семнадцатого января мы (мама и я), Погарцевы, Головины были в гостях у Фоменко: пытаемся образовать "неформальное общество" "Круг чтения". Читали вслух пьесу Шатрова "Дальше… дальше… дальше…", собственно читал её я, старясь голосом изобразить её в лицах главных героев (их, помнится, всего было два). Слова Ленина читал чуть картавя, Сталина – с характерным грузинским акцентом, который запомнил ещё со времён начала войны: «Братья и сестры…»

После чтения обсуждали и пьесу, и события страшных сталинских времён. В основном у нас полное единодушие, согласны с Лениным, упрекающим и осуждающим Сталина за извращение целей и идей революции[1]. Лишь Фоменко Тимофей Григорьевич, порицая Сталина, отнёсся снисходительно к Ворошилову, хотя как показало дальнейшее, он снисхождения не заслуживал.

В последние годы мы нередко бываем у Фоменко, всегда вместе с Погарцевыми, они и познакомили нас. Семья Фоменко была незаурядной семьёй, и нам было у них интересно.

Тимофей Григорьевич был пишущий человек, иногда читал свои вещи. Некоторые из них (о жёнах Ивана Грозного, например) вызывали у нас интерес, другие оставляли меня равнодушным. Валентина Поликарповна рассказывала о сыне, о Толике, как она с ним занималась. И Лена восхищалась ею, посвятившей жизнь воспитанию сына. Художница, она передала и Толику свои способности к рисованию, приучили его к трудолюбию. И он надежды, которые родители на детей возлагают, оправдал сверх всякой меры. У него были блестящие способности в математике, я, кажется, уже об этом писал, от отца к нему пришла, возможно, способность к писанию. Ещё в школьные годы он писал в "Пионерскую правду", и там из номера в номер печаталась его фантастическая повесть. Он после школы, которую окончил с золотой медалью.

Тимофей Григорьевич показывал картины сына. На стандартных листах в половину ватманского листа (мы то смотрели их фотографии в натуральную величину) изображены в чёрно-белых тонах эти картины (писанные, не знаю, карандашом или тушью) – в сущности, графические изображения теорем топологии[2], странной формы фигуры, объёмные причудливые, которые, повторяясь и умаляясь, уходили в бескрайную бесконечность. Надо сказать, сами по себе выразительные, производящие определённое впечатление. На плоскостях и оконечностях этих замысловатых образований, как ничтожные муравьи, толпились мелкие существа человеческие, жалкие, крохотные создания в чудовищном космосе мирозданья. То они понуро сплошной чередой поднимались по плоским спиралям к чему-то, в чём угадывалась их обречённость. То вздымали всей массой кверху руки свои, словно обращались к кому-то с мольбой, или взывали к кому-то, прося о пощаде. Иногда это были и персонажи из "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова, Понтий Пилат, например, в своём кресле на кромке скалы над чёрною бездной… всего не упомню. Эти человеческие фигурки, безликое стадо ничтожных людей, покорно бредущих, как на заклание, средь жерновов фантастических форм и производили огромное впечатление. Картины Анатолия Фоменко показывались на выставках, приуроченных к конференциям в академиях Москвы, Киева, в столичных университетах, и, судя по отзывам, имели большой успех в научных кругах и среди преподавателей и студентов (разумеется, не как иллюстрации теорем, в которых мало кто даже из математиков-академиков разбирался – слишком специфичная область).

Как-то были мы вместе с Ильёй у Фоменко сами (без Погарцевых), и Тимофей Григорьевич показал нам свою коллекцию русских монет, монеты хранились в коробках наподобие складной шахматной доски; изнутри в досках коробки, обклеенных бархатом чёрным или тёмно-зелёным, высверлены круглые гнёзда по размерам монет. Каждая монета представлена двумя экземплярами, размещёнными в соседних гнёздах, соответственно "орлом"[3] и "решкой"[4] наружу. И монет этих в нескольких досках было великое множество от неровных кружков чуть не Киевской Руси или Московского княжества до великолепной чеканки начала двадцатого века. Но огромного екатерининского пятака среди них не было, и я пожалел, что так безалаберно распорядился когда-то своими монетами. Теперь вот мог бы их подарить настоящему собирателю. Тимофей Григорьевич, рассказывая об истории этих монет, упомянул друга своего, Осьмина, который тоже был нумизматом и ему в собирании монет помогал.

Того самого Осьмина, который лет двадцать, если не больше, заведовал отделом административных органов обкома партии, и который отказал моей матери в рассмотрении просьбы о назначении ей персональной пенсии. В бытность в обкоме я естественно об этом ему не напомнил. А надо бы. Потому что пенсии мы с мамой всё же добились через ЦК. Всё боязнь отношения испортить, что могло привести к последствиям для меня нежелательным. Осьмин был близок к Шевченко, ежедневно бывал у него в кабинете, и ему ничего не стоило вышвырнуть меня из обкома, если б такое напоминание ему не понравилось. А что бы я делал с болезнью своей без обкома? Вот и судите за трусость меня…

Кстати это Осьмин отговорил Анатолия поступать на журфак МГУ и тем способствовал, не подозревая того, становлению нового российского академика.

… А в стране происходили события и долгожданные, и неожиданные, удручающие бездействием власти, то ли беспомощной, то ли боящейся взять ответственность на себя…

Восьмого февраля Горбачев объявляет о том, что советские войска будут выведены из Афганистана к 15-му мая этого года. Это сообщение воспринимается с радостью, полагаю, не только Леной и мной. Мой ребячий восторг 79‑го года от ввода войск в "социалистический" Афганистан для защиты страны от "американских наёмников", показавший всю глупость и незрелость мою, угас давно, когда пришло понимание, что весь "афганский социализм" – авантюра. Ну почему я себе позволял обманываться непрерывно? Ведь советский социализм у меня часто недоумение вызывал. И вот на тебе! Идиот!

А 13-го февраля в Степанокерте, столице Нагорно-Карабах-ской автономной области Азербайджана, населённой преимущественно армянами, проходит митинг с требованиями о присоединении НКАО к Армении.

Включение в двадцатых годах прошлого века армянской части Нагорного Карабаха, граничившей с Арменией, в состав Азербайджана[6] – это одно из проявлений преступной политики предводителей большевиков, "товарища"[7] Ленина, прежде всего. А в тридцатых годах и границу с Арменией ликвидировали, отобрав у армян кусочек земли, и предали его Азербайджану, отгородив, таким образом, Карабах от Армении узеньким коридором. С какой целью делалось это? Для того вероятно, чтобы в тех административных образованиях, где национальные традиции были ещё очень крепки, существовал чужеродный им район, с другими традициями, с другим населением, с которым у основного населения этого края была вековая вражда. Для меня откровением стал рассказ Свердлова в 1957‑ом году о грузино-армянской вражде. Вот тебе и дружба народов, о которой я слышал по радио и в газетах читал, чуть ли не с рождения своего!

Если враждовали два православных народа, то, вполне возможно, что ещё бóльшая вражда существует между армянами и азербайджанцами-мусульманами, особенно если вспомнить о резне, учинённой над армянами мусульманами (турками) в 1915-м году[8]. Правда, азербайджанцы не турки, но всё же… но всё же…

По старому правилу: «Разделяй – и властвуй! – действовали, выходит, большевички.

Уже позже я удивлялся: для чего разделили Осетию, северная часть её вошла в состав РСФСР, южная – в состав Грузии. Почему Казахстану отдана такая огромная территория с русскими городами? Возмущался, когда Хрущёв, но уже по мотивам иным[9], русский Крым подарил Украине. Зачем, закарпатских русин, отрезанных от Чехословакии в 44‑45‑х годах, ввели в состав Украины, в которой они не были никогда, которую недолюбливали и которую теперь ненавидят за то, что она отказывается признать их особым народом со своим, отличным от украинского языком.

Ещё позже пришло ко мне понимание, что все внутрисоюзные границы нарезаны так, чтобы все соседи имели претензии друг к другу. До поры до времени диктаторская власть удерживала их от открытых раздоров. Но вот, когда вожжи чуток отпустили, всё это и начало давать знать о себе. В прошлом году взбунтовались казахи (элита казахская, как теперь принято говорить) против засилья русских. Теперь вот и армяне начали возмущаться. 20‑го февраля областной совет Нагорного Карабаха проголосовал за переход из состава Азербайджана в состав Армении. Это уже было серьёзно!

… Итак, неузнанный моим недалёким умом распад Союза начинает подтачивать основы нашего государства… распад, предвещаемый слабыми пока, еле слышными раскатами грозных общественных и природных явлений, нераспознанный ни руководством страны, ни народами, её населяющими… распад, породивший гигантскую катастрофу, которая поглотила СССР, до неузнаваемости обглодала Россию и эхом пронеслась по планете, сметая режимы и государства советского блока и к нему тяготевшие…

Но продолжим абзац, предшествующий предыдущему. Почему вот русские только не потребовали выхода из Казахстана?! Какой пассивный, терпеливый народ!!! Это сейчас я за Россию от боли кричу, за Россию, которую со всех сторон обкорнали, тогда же и в мыслях быть не могло, что до такого докатимся. С перестройкой и гласностью. При слабых неумных и безвольных вождях, ничего не умевших, трусливых, боящихся взять ответственность на себя, не понявших, в какой железной узде надо держать страну в период реформ столь радикальных. Да ведь они и цели реформы представляли лозунгово, плакатно, не зная, что на самом деле из судорожных действий их выйдет, лишённые способности просчитывать результаты событий вперёд и на шаг.

1988.02.18

Тем временем Ельцин выведен из состава Политбюро и назначен первым заместителем председателя Госстроя СССР в ранге министра, на пост созданный для него специально, видимо чтобы не лишать привилегий и не создавать вокруг него ореол страдальца за справедливость. «Я тебя, Борис, – сказал на прощанье ему Горбачёв, – больше в политику не допущу». Но застывшие перемены к нетерпеливо ожидаемому лучшему будущему уже давно утомили и раздражили народ, не побоюсь дерзости это сказать, и вокруг имени Ельцина, смело критиковавшему за медлительность руководство, начал таки возникать ореол мученика-героя.

Двадцать шестого февраля Горбачев обращается к населению СССР по телевидению с беспрецедентным призывом к спокойствию после того, как в Армении в течение недели шли националистические выступления.

Азербайджанцы двадцать восьмого ответили на это погромами резнёй армян в Сумгаите. Правительство медлило, войска были введены лишь первого марта. Убито 23 человека, тысячи бежали в Армению, Карабах и другие республики. Это уже было нечто неслыханное. Я за медлительность, за нерешительность в обстоятельствах чрезвычайных уже начинал ненавидеть Михаила Сергеевича.

… Я начиная воспоминания свои не собирался останавливаться на событиях политических, я задумывал просто семейную хронику. Но политика так ощутимо вторгалась в жизнь нашу, что невольно иногда себе данный зарок нарушаю. Постараюсь этим не злоупотреблять, хотя события в стране нарастают как ком.

… В первой половине марта я приехал дня на два к Илюше. Остановился в гостинице, побывал у него в части. Мне сказали, что Илья дежурит сейчас на вокзале в зале таможенного досмотра. Я вернулся на станцию, открыл дверь в большой зал, где от стены до стены протянулось два десятка прилавков, на которые, как нетрудно было догадаться, ставились чемоданы и прочие вещи. И в тот момент, когда я сделал в шаг в зал, отрылась дверь боковой комнаты, и из неё вышел Илюша, ещё не видя меня. Тут же открылась дверь соседней комнаты, и оттуда вышедший офицер, заметив Илюшу, пошёл навстречу ему и пожал ему руку. Это наполнило меня гордостью за сына: значит, здесь уважают его.

Придя в часть, мы договорились с начальством о том, что Илюшу отпустят со мной на весь завтрашний день. С утра Илюша уже был в гостинице у меня, и тут неприятно меня поразил, развалившись в безвольной позе со свешенными ногами на кровати, в коей (позе) и пребывал целый день (с перерывом на обед в ресторане). Эта безвольно вытянувшаяся, длинная и растёкшаяся, как медуза на солнце, фигура мне не понравилась. Люблю людей подтянутых, собранных. Разговоров с Ильёй я, конечно не помню. Но о чём-то мы говорили весь день.

Далее у меня непонятное расхождения в датах. У меня сохранён документ:

УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
ряд. Платонов И. В.
ОКПП "Чоп"

Уволен до 18⁰⁰ часов 17 марта 1988 г.

Майор К. Подольский

17 марта 1988 года

Но я помню отлично (да у меня и в записной книжке это было записано), что утром 13 марта в киоске на вокзале перед отходом поезда из Чопа, я купил ворох свежих газет.В вагоне уже развернул "Светскую Россию", а там, в номере за это число, – большая статья в целый лист "Не хочу поступаться принципами" какой-то Нины Андреевой. Из чтения выяснилось, что это преподавательница одного из ленинградских вузов рассказывает о своих беседах со студентами во время прогулок по окрестностям Ленинграда. В беседах звучит неприятие перестройки, восхваление принципов, на которых воспитывалось её поколение, почти чистое славословие сталинизму.

Появление такой статьи в одной из центральных газет насторожило. Только что удалён был Ельцин из Политбюро – и тут эта статья. Это могло означать переход реакции в наступление на итак уже притормозившую перестройку. Видимо, так это и было воспринято. В газетах, на телеэкране воцарилась зловещая тишь. Будто все язык прикусили.

Так прошёл почти месяц, и вдруг "Правда" разразилась в апреле огромной статьёй «Манифест антиперестроечных сил». Так была названа упомянутая публикация Нины Андреевой в "Советской России". И сразу пошёл вал статей, в пух и прах разносящих бесплодный советский социализм. Ленин всегда проповедовал прописную марксисткою истину: «Производительность труда – самое главное, самое важное для победы нового общественного строя». И Маркс утверждал: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если даёт более высокую производительность труда», если побеждающий новый общественный строй открывает больший простор для развития производительных сил, нежели старый.

А какой простор открылся в СССР? А никакой. Возврат к феодализму и рабству. Как этот простор поднял производительность труда в социалистическом СССР по сравнению с капитализмом? Наша производительность была во много раз ниже западной и разрыв в производстве всё рос. Это должно было неизбежно кончиться крахом системы, если в такой системе ничего не менять.

Да, газеты сразу здорово осмелели.

В декабре в новогоднем послании Валентине Ивановне Каменевой, обозревая, чем славен был год уходящий, я, между прочим, так отразил это деянье его:

Он в марте ветром ледяным дохнул,
когда "борцы" на время онемели
и три недели рта раскрыть не смели,
пока апрель им голос не вернул.

Итак в Политбюро обозначился явный раскол. Две газеты ЦК заговорили разными голосами. Но "Правда" была значительнее, и мы воспрянули духом[10].

Уже после моего отъезда Илья попал с гайморитом в Киевский госпиталь погранвойск КГБ СССР.

Перед самой защитой диплома Дима на 2 дня смотался в Киев в республиканский Минвуз и взял открепление оттуда – такую бумагу, как он выражается, согласно которой Минвуз УССР не возражает против его распределения в город Тольятти, где ректор тамошнего пединститута ему обещал направление в аспирантуру ЛГУ. Мы с Леной одобряем его решение попытаться поступить в аспирантуру и защитить кандидатскую диссертацию. Сам я на откладывании защиты в своё время очень сильно обжёгся, и рекомендую ему сделать это как можно скорее…

Тётя Наташа прислала ко дню моего рождения 100 рублей. Что за тётя, как же она любит меня и наших детей! Месяцы отдыха у неё мы жили на полном её иждивении[11]. Однажды она рассказала, что Костя спросил у неё, как она терпит таких нахлебников у себя? «Гоните их в шею!» «Как же можно так говорить, – удивилась я, – рассказывала далее тётя, – это же самые мне близкие люди, их приезд для меня всегда радость такая, не могу я за это деньги с них брать?»

Тут я должен напомнить и то, как тётя прислала в подарок нам на какой-то семейный наш юбилей облигацию трёхпроцентного займа, которая выиграла 1000 рублей, и мы по пятьсот рублей отложили на будущее Илюше и Диме.

А ещё помню случай, когда тётя, насобирав не одну сотню бутылок на пляже и стадионе, сдала их, и из вырученных денег отправила нам перевод на 200 рублей.

И Илье в армию время от времени переводики посылала.

Где вы ещё найдёте тётку такую!

Я всё годы переживал, что не помогал им нисколько, когда на шахте зарабатывал много. Случайно узнáю, когда тёти не будет в живых, что не был я таким уж прохвостом, каким полагал себя по забывчивости.

Ну а Костя?! Каков молодец! Под личиной расположения дружеского скрывался враг можно сказать. Впрочем, не думаю, что он это со зла. Просто не мог уразуметь он таких отношений между людьми. Не мог понять, что существует любовь. Всё у них строилось на расчёте. Вот и спросил. Прости его бог!

Летом, видимо в июле, мы с Леной навестили Илюшу. О времени сужу по письму тёти Наташи от 15.07.88:

«Здравствуйте, родные мои!

Как от Илюши вернётесь, приезжайте к нам… У нас в доме живёт нейрохирург Адам Васильевич Капелюх, с радикулитом расправляется быстро…

Деньги, как получите, сообщите[12]…

Таня мне писала, что при обследовании в Ленинграде сказали: будет девочка у нас.

Будьте здоровы. Жду вас. Тётя».

… О нейрохирурге тётя помянула потому, что в те годы меня радикулит совершенно замучил.

У Илюши мы пробыли день, его отпустили, и мы с утра и до вечера бродили по зелёному тихому городку. На небольшом, но красочном рынке, мы купили превосходные абрикосы. Лена удивлялась их непривычной величине и сладости, а я только посмеивался: «У нас, на Кубани, только такие абрикосы абрикосами и зовут. Вся остальная мелочь – жердёлы!»

От рынка шли мимо киоска, там продавались билетики лото "Спринт". Ну как было пропустить такую возможность испытать своё счастье? Мы подошли к киоску, и я купил, кажется, три трёхрублёвых билета. Каждому по одному. Когда мы разворачивали бумажки, в которых мог быть (а мог и не быть) заветный выигрыш (не более десяти тысяч рублей), проходящий майор из Илюшиной части заметил, как мне показалось, неодобрительно: «В азартные игры с государством играете? Ну, ну». Разумеется, мы не выиграли ничего.

Проблем с возвращением не было никаких, в Ворошиловграде мы взяли билеты на львовский поезд туда и обратно. Это лишало нас возможности вновь прокатиться в прохладном международном вагоне, но зато избавляло от всех неудобств и неопределённостей пересадок.

Конец июля, начало августа проводим в Алуште. Полечиться у Адама Васильевича не довелось, он был, кажется, в отпуске.

Был ли Дима у нас в этот год, я не помню, из письма его от 13.08.88 (и на штемпеле Тихвина, на конверте, тоже эта дата проставлена) ясно, что он ездил в июле дней на десять в Алушту и на неделю – в Поволжье, в Куйбышев и Тольятти, искать застрявшее где-то направление в аспирантуру. «Убогость местной жизни меня неприятно поразила. Большинство продуктов – мясо, масло, колбаса, сахар – только по карточкам, которые тоже, впрочем, нелегко отоварить, видел огромные очереди, думал, за вином, но оказалось, что за молоком и кефиром».

… Да у нас тоже туго с продуктами, Но до этого ещё не дошло. Кефир с утра есть, но его разбирают по привозу мгновенно, приходится за ним пораньше вставать. Вообще же трудностей с питанием мы не ощущаем пока: я по-прежнему прикреплён к продмагу, там отоваривают регулярно. Но нужные для жизни товары исчезают из магазинов. В универмаге полки пусты. Пропало мыло и стиральные порошки. Или промышленность совсем перестала работать, или Рыжков[13] с Горбачёвым печатают много бумажек, либо вообще чёрт знает, что происходит[14]. Неладно у нас в стране с перестройкой и ускорением – в экономике полный развал.

Далее Дима пишет, что видел, как огромная толпа подписывала петицию в ЦК с требованием полной реабилитации Ельцина. На него одного, выходит, теперь надежда осталась. Мы тоже переходим в яростную оппозицию к Горбачёву. Его длинные невнятные речи осточертели, мелет языком, мелет, вяжет слова, до смысла которых никак докопаться не можешь, так старательно топит он мысли свои в бесконечном потоке ничего не значащих слов. Что, ему нечего что-либо внятно сказать? Видимо так.

В том же письме Димочка сообщает: «Ходили сегодня с Алисой в поликлинику на осмотр. Она очень маленькая и смешная и напоминает взъерошенного воробушка. Как ни странно, она даже родилась с довольно длинными волосами, которые торчат у неё на голове в разные стороны. В больнице сразу же стала орать, да так громко, что нас все пропустили без очереди». Тут с датами опять какая-то ерунда. Как он мог ходить с Алисой 13‑го числа, если Алиса родилась 31‑го? Вообще в этот год со временем какая-то чертовщина.

… Каким-то чудом мне повезло, захожу в универмаг "Украина", а там, в проходе между пустыми рядами висит тройка бежевого приятного цвета и всего за 120 рублей. Примерил, Чуточку жилет и пиджак тесноваты, но в терпимых пределах, дело идёт к тому, что буду худеть[15]. Не раздумывая, откладываю костюм и оформляю покупку в кредит, с рассрочкой выплаты долга на год. Процент невелик, всего 2 или 3.

С первого сентября возобновляю лекции в ИПК, и в первый же день огорошен. Умер Женя Васильев. Ровесник мой. Год назад доктором, профессором стал, переехал в родной Харьков, квартиру отличную там получил – и вот, враз, всё закончено. Для чего живёт человек?..

Передо мною билет. 21.09.88. Мой полёт из Центрального аэропорта Ворошиловграда, рейс Н266, вылет 11:00, место 12В. Стоимость 18 р. 50 коп. Куда? В Киев, наверное. Илья опять там в госпитале находится.

И опять со временем творится непонятное что-то. Предо мною лежит другой билет, на троллейбус. 21.09.88 07:21 Алушта – Аэропорт. 85 коп. Чей это билет? Мой? Как он у меня оказался? Второй раз я вроде в Алушту не ездил, Лена, ребята тоже. Но даже если допустить, что я и осенью в Алуште гостил, а потом к Илье полетел, то и летел бы себе из Симферополя до Киева прямиком. Кой чёрт в Луганск[16] меня мог понести. Да и не успел бы я, или успел? Пожалуй, если бы вылетел из Симферополя до 9‑ти, то и успел бы, и сверхскоростного истребителя не надо. Только к чему?

Так или иначе, я знал, что Илюша в госпиталь в Киев снова попал, и помчался к нему. Я полагал, что дело в конце августа было, но, получается, в конце сентября. Было ещё очень тепло, осенью и не пахло, и рынки ломились от арбузов.

Остановился я к удивлению своему без труда (свободных номеров было полно) в гостинице "Театральная", где-то не в центре, но и не на самой окраине, неподалёку от рынка, откуда ходил автобус, проезжавший мимо госпиталя погранвойск. Автобусный этот маршрут запомнился мне как самый примечательный в жизни, такого нигде ни в одном городе (и в Киеве в том числе) я больше не видел. На каждой остановке автобуса висела металлическая табличка с указанием точного времени прихода автобуса на остановку и отправления от неё. Бывало, подъезжал автобус и на две-три минуты раньше, но ждал и отправлялся точно по графику. Не было случая, чтобы придя к указанному времени на остановку, я не застал бы автобуса. Вот бы так было везде?! А то по часу и более торчишь бесполезно на остановках…

… Я и не догадался спросить у врача, по какому поводу Илюшу направили в госпиталь? Как втемяшилась в голову жалоба, что в ухе у него постоянно звенит, так и думал, что он по этой причине в госпитали всё попадает. Отчего я бываю глупым таким?

Выглядел Илюша неплохо, я несколько раз его навещал и каждый раз привозил по большому арбузу. Автобус от рынка как раз отходил, на котором покупал я арбузы. Насколько понимаю их продавали не частники, а магазин какой-то, или кооператив. Лежали они не кучами, как обычно на рынках бывает, а в решётчатых контейнерах, крышки которых замыкались, когда продавщица куда-либо уходила. Раз прихожу я на рынок, выбираю огромный полосатый арбуз, кладу его на крышку контейнера и собираюсь поднести его взвесить и расплатиться. И как-то так получилось, что продавщица в этот момент замкнула контейнер и, не обратив внимания на лежавший совсем близко арбуз, пошла к выходу с рынка. Я кричу: «Продайте арбуз!», а она от меня отмахнулась: «У меня обеденный перерыв», – и ушла.

Я стою как дурак, и не знаю, что делать с арбузом. Не ждать же когда она придёт с перерыва? И такое зло взяло меня на неё, что я, арбуз неоплаченный прихватив, поехал к Илюше. Он меня уже ждал на территории госпиталя, огороженной сплошным высоким кирпичным забором. Там мы с ним гуляли всегда, когда я к нему приезжал, предварительно арбуз отнеся в палату к себе. В этот же раз он арбуз не понёс, а повёл меня к затенённой беседке, где мы и на скамейки друг против друга уселись. Я достал нож, и Илюша за арбуз принялся, и так увлёкся этим занятием, что на глазах у меня и слопал его целиком. Я аж с восхищением удивился: «Эк он его!»

Вот всё, что запомнилось мне в этой поездке…

По возвращении получаю письмо от тёти Наташи, помеченное 30.09.88.

«Здравствуйте дорогие Лена и Володя!

Как хорошо, что вы навестили Илюшу, ему теперь легче будет продолжать службу. Ещё целый год, но что делать. Надо.

Диме в этом отношении лучше. Больше всего в Диме поразило меня, что он беспечно отнёсся к твоему переводу. Они приехали – извещение уже два дня лежало. Он обещал назавтра пойти получить, но вот прошло и завтра и послезавтра, а он и не подумал. Дуня уже на пятый день взяла извещение, сиротливо лежавшее на буфете, приносит мне и говорит: «Извещение на пятьдесят рублей нашему отцу». А вечером почтальон приносит вторичное, и уже на следующий день только Дима получил деньги.

Когда я посетовала на такую беспечность, то Таня сказала, чтоу них деньги есть и они поэтому не торопились. С обожанием относится к Диме и никаких в нём недостатков не замечает, так что я в конце концов смягчилась и решила, что каждый человек имеет свои плюсы и минусы.

А в общем парень "як король". Соседи прямо в глаза ему говорят, какой красивый мальчик. А ребёнком тоже хорошеньким был, но сейчас никакого сходства нет, вот как 10 лет изменили человека.

Так что наследники у вас хорошие, непьющие, некурящие[17]. Гордитесь, как Таня им гордится…»

… А настроение от творящихся в стране дел препаршивое. Несмотря на ввод войск чрезвычайное положение в Азербайджане и Карабахе не удаётся прекратить беспорядки. Мгновенно, в зародыше надо было их пресекать. В период реформ особенно нужно держать всё в железной узде… иначе будет не до реформ. Реформ же существенных нет, всё зыбко, расплывчато, а слабость свою власть демонстрирует. Если бы я был пророком тогда, то уже тогда бы сказал: «Быть беде». Но ума не хватало, всё надеждою, как и весь век, пробавлялся.

… Шестнадцатого ноября Верховный Совет Эстонии наделяет себя правом использовать право вето для отклонения законов, принимаемых в СССР. Это уже вызов Союзу открытый. Но у Прибалтики свой счёт к СССР[18], и я эстонцев не осуждаю, хотя это мне крайне не нравится. Правительство СССР должно бы работать на опережение, а оно в хвосте событий плетётся. Что за умы у нас наверх продвигаются? Не способны происходящее проанализировать ни чуть-чуть, и хоть на полшага предусмотреть развитие событий…

7 декабря в Армении произошло сильнейшее землетрясение, одно из самых сильных в этой стране, около 7‑ми баллов по шкале Рихтера. Воздействие подземных толчков проявилось на территории, которая находится на границе двух тектонических плит – Анатолийской, смещающейся на юг, и Евразийской, смещающейся на север.

В зону землетрясения попали десятки городов и поселков в Армении, Азербайджане и Грузии. Наиболее сильно постра-дала Армения. Полнос-тью был стёрт с лица земли город Спитак (на-селение 16 тысяч чело-век), располагавшийся в непосредственной близо-сти от эпицентра землетрясения. Очаг землетрясения – всего на глубине до 20 километров от дневной поверхности и в шести километрах на северо-запад от города.

Более четырёх пятых жилой площади было разрушено в Ленинакане – втором по величине городе Армении с населением около 250 тысяч жителей. Половины застройки недосчитались в Кировакане. Всего пострадавших селений – 400, из них 58 сильно разрушенных. По оценкам погибло от 25 до 50 тысяч человек, раненых более 17 тысяч, лишилось крова до 530 тысяч человек.

Разрушения усугубились после того, как за главным толчком последовала серия повторных толчков, сильнейший из которых составил 5,8 балла. Около 2‑х миллионов жителей Армении остались без жилья и страдали от зимних морозов.

… Это какая по счёту катастрофа в Советском Союзе после Чернобыля? Ну, допустим, в Чернобыле произошло всё из-за случая, непредвиденного никем[19], ну, случайно сгорели два поезда с пассажирами в низине, заполненной газом вытекшим из разорванного газопровода, ну, случайно сухогруз из за халатности капитанов в ясную погоду пропорол борт "Нахимову" и тот затонул прямо у порта, ну, опять же случайно по такой же халатности теплоход снёс пролёт моста через Волгу, и вагоны проходящего поезда рухнули прямо на палубу. Но не слишком ли много случайностей? По одной и той же причине. Это уже на систему походит.

А теперь вот Спитак, вся Армения. Скажете, ну да уж это случайность, от которой не застрахован никто. Разумеется, землетрясение с точностью предсказать невозможно (да и с неточностью тоже), но, однако ж, вот что интересно: при землетрясении возник 37-ми километровый разрыв земной поверхности, с амплитудами смещения от 80 до 170 сантиметров. Он образовался на месте уже существовавшего здесь тектонического разлома, подтвердив еще раз, что сильные землетрясения в этой местности, происходили и раньше. А они происходили-таки и в 1679, и в 1827, и в 1840, и в 1926, и в 1931 годах. Однако, несмотря на всё это, территория Спитакского землетрясения не была отнесена к опасным сейсмически зонам.

Причины трагедии были предопределены здесь заранее – неучётом высокой сейсмической опасности района, а также, как это происходило в Союзе везде – крайне низким качеством зданий. А это ведь тоже нарушение норм и отсутствие дисциплины. Если бы строили лучше, не сложились бы карточными домиками здания, и уцелевшие люди выбрались бы из них, большинство уцелевших людей не замёрзло бы в морозную ночь под завалами.

Итак, раз случайность, два случайность, три случайность… Дальше уже закономерность.

Вот в такой разгильдяйской стране мы живём. И к этому нас приучили большевики. Сколько можно на "родимые пятна" капитализма кивать? Семьдесят лет с тех пор миновало…

… В декабре пришло от тёти письмо. «Сегодня прочитала твои стихи, Володя, и одно напомнило мне бомбёжку в Архангельске, как вы, взяв чемодан с вещами уходили из дома в щель напротив дома, сидели там до затишья и однажды вернулись без чемодана. Никто не огорчился, т.к. ценных вещей там не было, а утром пошли и чемодан принесли, никто его не взял».

Я такого не помню.

Далее в письме тётя сетует: как же Шура поедет к Наташе в аспирантуру в Москве, а Костя останется один. И «(Шура хвастала, как она подкупала профессуру, возила подарки членам учёного совета, купила, по сути, диплом кандидата экономических наук). Она неожиданно отказалась менять квартиру на Алушту. Здесь одна женщина хотела поменять на Ташкент, там у неё сын живёт. Был Костя, договорился с женщиной, часть вещей хотел оставить там для женщины, а она здесь, чтобы не возиться с ними, не продавать, и вдруг Шура шлёт телеграмму, что они раздумали. Ну да бог с ней, пусть поступает, как ей хочется. Не дай бог расстроит жизнь Наташи, взбалмошная, как и мать…

… Диму мне очень жаль. 3 года мучений (аспирантура), ему надо жить с семьёй, но можно ли там снять комнату для семьи?»

На этом год, кажется, кончился.

[1] Да, перед Лениным мы, несведущие и нежелающие честно в глаза правде взглянуть при чтении кровожадных ленинских текстов, испытывали ещё пиетет. Хотя, возможно, что Тимофей Григорьевич, самый старший из нас и знавший более нас, предпочитал о Ленине не высказываться – я не думаю, чтобы он, как мы, "молодёжь", оглуплён был пропагандой. А Шатров Ленина всячески обелял, он-то был из круга дальних родственников Ульянова-Ленина, во все годы облагодетельствованных коммунистической властью.

[2] Как в ту пору я вычитал, это раздел математики, изучающий изменения свойств поверхностей сложных объёмных фигур при преобразованиях без разрыва сплошности этих фигур. В качестве наглядного примера такого преобразования можно привести действия с обыкновенной сорочкой, если, допустим, вывернуть один рукав её (при желании не возбраняется оба). Я в этом ничего совершенно не понимаю, но идея ясна: с помощью таких преобразований проще решать сложные практические задачи, которые иначе (до опыта) неразрешимы. Как при конформных отображениях сложный профиль крыла самолёта превращается в круг, все потоки воздуха вокруг которого, и напряжения, возникающие при этом в разных точках круга, и теоретически и опытно изучены хорошо. Получив таким образом для данного круга значения нужных нам величин, обратным преобразованием переносим их на крыло. И уже до опыта можем с большой долей точности предугадать, как будет вести себя этот профиль в полёте. Всё вышеприведенное, конечно, весьма поверхностный на топологию взгляд. Но объять необъятное я не могу.

[3] Гербовой стороной.

[4] Обратной стороной (противоположной гербовой).

[5] Факультет журналистики.

[6] А почему не в родственную Армению, созданную тоже Совнаркома приказом?

[7] Тамбовский волк ему товарищ!

[8] Вырезали полтора миллиона армян.

[9] Не могу же его я считать украинским агентом.

[10] Идя, того не ведая, навстречу собственной гибели… Так часто люди бывают слепы в больших переменах.

[11] В Алуште мы жили и питались у тёти бесплатно. Она и слышать не хотела, чтобы я за свои деньги что-либо из продуктов купил. Деньги я тратил только на фрукты, которых, обежав с двумя кошёлками несколько магазинов, закупал в огромных количествах, преимущественно груши и персики. Великолепные но недозрелыегруши я засыпал под кровать, где они доходили, как говорят до кондиции. По мере их дозревания мы вытаскивали их из под кровати и лопали с большим удовольствием, засыпая под другую кровать новый запас. Дядя Ваня не выдерживал ни дня ожидания и зелёные груши тут же варил. Мы такой варварский подход отрицали.

[12] Стало быть, ещё нам денег послала.

[13] Председатель Совета министров.

[14] А происходило вот что. Бездумно, безумно, преступно правительство разрешили создание кооперативов при предприятиях, причём безналичные деньги, поступавшие со счетов предприятий разрешили предприимчивым кооператорам обналичивать. Ну, они и обналичили их. При общем падении производства, при постоянной нехватке товаров эта мера совсем доконала страну, всё сметено было с прилавков. Товарный голод до катастрофических размеров разросся.

[15] Как в воду глядел.

[16] К осени я явочным порядком Ворошиловград стал старым (собственным его) именем называть.

[17] Жаль, что Илюша безвольно поддавшись влиянию курящей компании начал курить и похвалы тёти Наташи не оправдал.

[18] Как помните, Эстония, Латвия и Литва были фактически оккупированы в августе 1940‑го года после сговора Сталина с Гитлером.

[19] Ну да, случая… Из за грубейшего нарушения технологической дисциплины работником произошла эта страшная катастрофа.

[5] МГУ и тем способствовал, не подозревая того, становлению нового российского академика.